«Школа волшебства» и другие истории - Михаэль Андреас Гельмут Энде

– Собственно говоря, – запротестовал было я с некоторым упрёком в голосе, – этот ужин я заказал для себя…

– Ничего страшного, – успокоил меня этот наглец, заталкивая в рот последний кусочек колбасы.

Только изверг способен отнять еду у голодного ребёнка. В общем-то, мне было даже приятно видеть, что она пришлась ему по вкусу. Кроме того, у меня появилась возможность наскоро просмотреть свою основательно измятую газету. Я разгладил её на столе и протянул руку к кружке с пивом, но тут увидел, что мой юный друг уже поднёс её к губам и, не отрываясь, одним глотком осушил! Хотя подобное достижение само по себе достойно восхищения, я тем не менее посчитал, что пора положить конец этому безобразию. Разумеется, я переживал не из-за себя – я опасался за здоровье молодого человека. Пиво в таких количествах для ребёнка столь нежного возраста, безусловно, вредно! Поэтому я несколько строже, чем прежде, сказал:

– Боюсь, дорогое дитя, это не пойдёт вам на пользу.

– Ничего страшного, – заверил он меня, при этом у него в животе так весело заурчало, словно со мной говорило брюхо сытого бегемота.

Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь подумал, будто я испытывал хотя бы малейшее нерасположение к этому ребёнку, который, очевидно, не имел в виду ничего дурного. Просто я всё сильнее хотел есть, а ведь созерцанием чьей-либо трапезы сыт не будешь. К несчастью, у меня не оказалось при себе достаточной суммы, чтобы повторить заказ. Тут я вспомнил, что дома у меня оставалось немного молока и хлеба – что ж, на ужин как раз хватит. Я расплатился с хозяином за то, чего не ел и не пил, повернулся к большому ребёнку и извинился:

– А сейчас мне, к сожалению, нужно идти…

Я оборвал себя на полуслове, потому что по разочарованному выражению его лица понял, как сильно он огорчён. А детей, как знает каждый, нельзя огорчать ни за что на свете. Поэтому я быстро добавил:

– В следующий раз я с превеликим удовольствием приглашу вас к себе домой, но сегодня мне совсем нечем вас угостить…

– Ничего страшного, – явно обрадовался ребёнок, поднялся со стула и вместе со мной вышел из ресторанчика.

На улице тем временем стемнело. Когда мы молча бок о бок зашагали в сторону моего дома, во мне мало-помалу начало расти беспокойство. Я украдкой взглянул на своего юного спутника – снизу вверх (он был, по крайней мере, на голову выше меня), чтобы угадать, что же он замыслил. Однако лицо его сохраняло прежнее приветливое выражение, только глаза были немного сонными.

– Дорогой друг, – осторожно начал я спустя некоторое время, – ужасно мило с вашей стороны, что вы решили меня проводить, но мне представляется более разумным как можно скорее отослать вас домой. Уже довольно поздно для такого молодого человека, как вы, и, насколько я вижу, вы устали и хотите спать.

– Ничего страшного, – ответил ребёнок и сладко зевнул.

Любой, разумеется, согласится со мной, что нельзя отказываться от услуги, которую хочет оказать вам ребёнок. Он ведь желает вам только добра и наверняка огорчился бы, если б его бессердечно отвергли. Итак, я больше ничего не сказал.

Я живу совершенно один на окраине города, в маленьком домике, окружённом прелестным садом. Мне, вероятно, следовало бы сказать: «Я жил там», хотя с тех пор прошло всего несколько дней. Однако давайте обо всём по порядку.

Когда мы подошли к калитке, я решился солгать. Я прекрасно знаю, что лгать некрасиво, даже если к этому вынуждают обстоятельства. Но я подумал: если я скажу моему юному другу, что дети в его возрасте, на мой взгляд, никогда, ни при каких обстоятельствах не должны так запросто гулять с незнакомцами, и уж тем более в столь поздний час, то он, чего доброго, решит, будто я испытываю к нему неприязнь. Короче, подобные замечания могли бы его расстроить. Поэтому я с наигранной растерянностью воскликнул:

– Ах, господи, похоже, я забыл ключи и мне теперь не открыть дверь!

– Ничего страшного, – сказал большой ребёнок и отошёл на несколько шагов назад.

Я с облегчением вздохнул и хотел уже предложить доставить его домой к родителям, но тут увидел, что ребёнок отступил только для того, чтобы взять разбег. Он стремительно ринулся на входную дверь и вышиб её мощным ударом. В этот момент я опять засомневался, а не лучше ли всё-таки запрещать подобные поступки детям, не обращая внимания на то, обидятся они или нет. Однако было ясно, что мой юный друг и на сей раз не имел в виду ничего дурного. Поэтому я ограничился тем, что с укоризной сказал ему:

– Вообще-то дверь была почти новая…

– Ничего страшного, – утешил меня большой ребёнок и вошёл в дом.

Я на несколько минут задержался на свежем воздухе, чтобы перевести дух и утереть холодный пот со лба. Разумеется, это было ошибкой с моей стороны, ибо никогда нельзя оставлять детей без присмотра, тем паче в доме, который им незнаком и в котором они не в состоянии найти даже выключатель. Потому что из дальней комнаты вдруг раздался страшный грохот, звон разбитого стекла и крик, от которого у меня мурашки побежали по телу.

Я со всех ног бросился внутрь, зажёг свет и обнаружил большого ребёнка на полу среди осколков моего любимого аквариума. Ребёнок вымок до нитки, зелёные водоросли лохмотьями свисали с него, а вокруг беспомощно трепыхались бедные рыбки.

– Боже правый! – перепугался я, увидев, что лицо большого ребёнка сморщилось и он готов разрыдаться. – Ты не ушибся?

От волнения я позабыл обратиться к ребёнку на «вы». Но он не обиделся на меня за подобную фамильярность и, мужественно сдержав слёзы, улыбнулся: